— Было время, Сергей, когда победы наших олимпийцев расценивались как доказательство приоритета социалистического строя над капиталистическим. Лично у меня нет никаких сомнений в том, что за ленинской концепцией социализма великое будущее, но наши отцы строили под руководством Сталина какой-то другой социализм. Да и мы сами при Брежневе успели приложить руку к созданию его аналога, когда демократический централизм воспринимался как единоначалие, когда народная власть таковой считалась лишь в силу инерции, когда человеческая личность ничего не значила... Теперь мы знаем, что блеск олимпийских медалей не в состоянии затмить наши просчеты в других областях, в том числе в такой важной, как укрепление здоровья народа. Не потому ли иные победы и рекорды, даже мировые, сегодня воспринимаются многими без прежнего энтузиазма?
— Ну и вопрос — прямо как в программе «Взгляд»!
— Спасибо за комплимент — ведь на сегодня эта программа лидер нашей телепублицистики... Но вернемся к теме нашего разговора.
— Пожалуй, вы правы. Ныне победы звезд советского спорта уже не ассоциируются с нашими социальными завоеваниями и тем более с «преимуществами казарменного социализма», от принципов которого мы, к счастью, начали отходить. Но это не значит, что победы советских спортсменов на международной арене не столь нужны обществу. В какой области деятельности Советский Союз сегодня диктует моду в мире? В космических делах и в спорте. Стало быть, мы подаем пример, как надо работать, как надо жить. Быть первым в своем деле... Разве это не почетно? А мы — первые, мы — самые сильные. Что же в этом плохого?
...Этот магический рубеж, манивший прыгунов с шестом своей неприступностью, как альпинистов Эверест, волновавший воображение многочисленных болельщиков, ждавших его преодоления едва ли не как чуда, был взят Сергеем Бубкой на соревнованиях в Париже 13 июля 1985 года. Многих удивило не только то, как он легко взлетел на 6 метров, но и как оценил это. «Прыжок как прыжок» — так чемпион и рекордсмен мира прокомментировал сразу же после выступления на парижском стадионе свой удивительный рекорд. Но эти слова потонули в море восторженных отзывов. Авторитетные спортивные специалисты сходились на том, что рекорд Бубки ознаменовал начало «новой эры» в прыжках с шестом. А журналисты в своих оценках были еще более категоричны; «Бубка на шестом небе», «Прыжок в XXI век», «Бубка летит над Парижем», «Взята еще одна Бастилия» (соревнования проходили накануне национального праздника Франции—Дня взятия Бастилии, и отсюда столь неожиданное сравнение), «Бубка — сверхчеловек шеста», «Легкоатлетический космос покорен!» Но и наслушавшись столь лестных отзывов, Сергей не изменит своей точки зрения.
— Этот прыжок вышел самым обычным по ощущениям, даже, пожалуй, корявым,— скажет он мне по прошествии недели после рекорда, когда мы вместе по штрихам станем восстанавливать картину исторического для легкой атлетики дня — покорения шестиметрового рубежа.— Прежние рекорды вызывали у меня, пожалуй, больший всплеск эмоций. А может быть, это так только показалось мне после перегрузок, испытанных во Франции...
Парижские соревнования не значились в личном календаре Сергея Бубки, составленном на весь сезон его тренером Виталием Афанасьевичем Петровым. О том, что ему предстоит в них участвовать, Сергей узнал ранним утром в день старта, когда в столичной гостинице «Спорт» уже собирался в дорогу. Перед вылетом в Париж позвонил из аэропорта Шереметьево в Донецк тренеру и спросил, как быть. Тренер ответил дипломатично: «Ориентируйся по самочувствию», предоставив Сергею полную свободу действий. И он сразу же решил: раз просят, надо прыгать. Прыгать по-умному: при благоприятных обстоятельствах сражаться до конца, а если вдруг прыжки не пойдут, оставить порох сухим до выступления в Ницце на плановых соревнованиях, входящих в зачет «Гран-при». Там, в Ницце, они с тренером рассчитывали посягнуть на мировой рекорд, а в Париже, где так неожиданно представилась возможность выступить, можно провести генеральную репетицию перед его штурмом.
Самолет взмыл ввысь, и Сергей, довольный тем, что все складывается как нельзя лучше, задремал. Проснулся, когда уже подлетали к счастливому для него Парижу. Год назад Сергей установил здесь один из своих первых мировых рекордов — 5,88, а в январе этого года выиграл I Всемирные игры в закрытом помещении. Сергей открыл глаза и сразу понял, что с погодой повезло. Куда ни кинь взгляд — кругом голубое небо, ни облачка, ни тучки на нем. Лучи солнца опустились на крыши домов, на асфальт, и оттого улицы выглядели праздничнее, наряднее. Он обрадовался— наконец, впервые за два месяца, погода летняя. До этого едва ли не на каждом соревновании Сергея преследовали дождь, холод и ветер. Потому и не получались у него высотные прыжки. И вот природа смилостивилась. Теперь ничто не должно помешать ему прыгнуть высоко.
Обычно наши прыгуны появляются в секторе часа за два до начала выступления — приглядываются к тому, в каких условиях проходят соревнования, оценивают особенности сектора, разминаются. Но на этот раз, как ни торопились, прибыли на уютный стадион имени Жанна Буэна лишь за час до старта.
В одной из пробных попыток Сергей попросил поднять планку на высоту, которую еще никто никогда не атаковал на разминке,— 5,70. И хотя планка упала, Сергей остался доволен — зафиксировать высоту ему помешала лишь маленькая неточность при перелете через планку. Больше он прыгать не стал, з чехлил шест и надолго «ушел в себя».
Все последние дни Сергей пребывал в отличном настроении. Еще бы, ведь он стал отцом! Сына, правда, видел всего раз, да и то издалека, когда его Лиля, стоя у окна второго этажа роддома, показала Сергею маленькое чудо, которое они окрестили в честь тренера Виталиком. Ну да ничего, они еще увидятся, познакомятся и обязательно подружатся.
«Ну вот, Серега, ты уже отец,— сказал тогда ему стоявший рядом Петров.— Пора подумать о достойном подарке сыну». И сейчас, на парижском стадионе, Сергей подумал о том, что такой подарок должен сделать сегодня, взяв рекордную высоту. Но тут же решил переключиться на другую волну, чтобы раньше времени не расплескать энергию.
Сергей никогда не следил за прыжками соперников, а вот их шесты всегда привлекали его внимание. И теперь он стал разглядывать их, пытаясь понять, почему один спортсмен предпочитает более жесткий шест, другой — более мягкий, сопоставляя преимущества и недостатки шестов разных фирм.
Шест многое значит для прыгуна. При помощи тяжеленных шестов из ясеня, ели и бука прыгуны середины XIX века едва-едва одолевали трехметровую высоту. Затем более полувека в ходу были шесты из бамбука. Они позволили к началу сороковых годов нашего столетия довести мировой рекорд до высоты 4,77. Однако за следующие два десятилетия, используя металлические шесты, рекорд мира удалось поднять всего на... 3 сантиметра. И тут появился шест из принципиально нового, синтетического материала — фибергласа, шест, способный подбрасывать прыгунов, как катапульта.
Правда, не все спортсмены сразу нашли с фибергласом общий язык, но когда удалось его укротить, мировой рекорд стал расти словно на дрожжах и за последующие двадцать с лишним лет прибавил больше метра.
Неужели и в самом деле материал, из которого сделан шест, имеет решающее значение?
Тренер Сергея внушал тому еще в юности, что шест был и всегда остается только инструментом, помогающим атлету полнее раскрыть свои возможности, полнее выразить себя.
— В начале 60-х годов, когда появился фиберглас, прыжки с шестом напоминали цирковой номер,— любит повторять Петров.— Спортсмены бежали медленно, переходили планку как получится — лишь бы взять высоту: главное было согнуть изо всех сил шест, чтобы он подбросил как можно выше. Теперь же прыгуны, как и во времена бамбукового шеста, стали атлетами — и бегут как спринтеры, и по умению владеть телом в полете, по акробатической подготовке мало в чем уступают классным гимнастам. Отсюда и прогресс в результатах. Фиберглас, конечно, тоже сказал свое веское слово. Но ведь шесты из него производят более 20 лет, а настоящий взрыв рекордов произошел только в 80-е годы — за счет совершенствования подготовки спортсменов. Иными словами, все решает человек!
В справедливости этих слов Сергей лишний раз убедился совсем недавно, когда познакомился с Юрием Таммом, одним из сильнейших советских метателей молота, и узнал, что его отец, потерявший в детстве руку, был прыгуном с шестом. Невероятно, но факт! Однорукий шестовик Август Тамм в 30-е годы преодолевал высоту порядка 3,20, нередко опережая совершенно здоровых парней. Вспомнив эту историю, Сергей еще раз утвердился в мысли, что возможности человека беспредельны. Человек может сделать все, что захочет. Надо только очень сильно захотеть...
Тем временем планка на парижском стадионе была поднята на отметку 5,70. Лишь трое спортсменов — наш Александр Крупский, американец Билл Олсон и француз Филипп Колле, тот самый, с которым Бубка не раз выступал вместе еще в юниорских соревнованиях, продолжали спор с высотой.
5,70! Такая высота еще недавно гарантировала победу даже на чемпионате мира. Еще никто никогда с нее не начинал прыжков.
Разбег Сергея был стремителен и мощен. Он так согнул шест, так высоко взлетел в небо, что стадион ахнул и, не дожидаясь его приземления, разразился аплодисментами.
— Это был прыжок на добрых 6,10, если не больше, а не на 5,70,— потом скажет Крупский.— И тут мне стало ясно, что сегодня Сережа побьет мировой рекорд.
Следующую высоту — 5,80 — Сергей пропустил. Все ждали очередного прыжка.
Пока Сергей расчехлял шест, Крупский отправился к судьям на переговоры, и на световом табло появились цифры — 5,96,— это значило, что Сергей сейчас пойдет на штурм нового мирового рекорда. Но отчего на секторе заминка? Судьи совещаются с нашими спортсменами, затем друг с другом, после чего планка поднимается еще выше. Новые цифры появляются на поворотном табло в секторе— 6,00. Тем не менее на трибунах довольно спокойно. Французы не раз видели, как их знаменитые шестовики., преодолев 5,70 и 5,80, сразу же заказывали шестиметровую высоту и выходили на ее штурм, однако не очень-то веря, что эта высота покорится им. И быть может, удача потому и отворачивалась от них. Недоверчивые взгляды провожали Сергея Бубку к началу разбега, он долго настраивался и, наконец, ринулся в атаку. Она не удалась. И никто из зрителей этому не удивился. Однако Сергей и виду не подал, что огорчен. Как ни в чем не бывало вышел из прыжковой ямы, взял шест и вновь пошел на старт.
Как и любому другому шестовику, ему хорошо был знаком этот миг крушения. В юношеском возрасте он нередко проигрывал главные старты. Его утешали, объясняли, что все дело в шесте — он ему не подходит. Виталий Афанасьевич Петров — первый и единственный Сережин тренер — прекрасно понимал, какой талант попал в его руки, и бережно относился к нему, справедливо считая, что главные для Бубки соревнования еще впереди. Но была и более серьезная причина для огорчений: относительно небольшой рост Сергея. Когда в 17 лет твой рост чуть больше 170 сантиметров, надежд на большие победы у тебя немного. Шест можно заменить, но как подрасти хотя бы на десять-пятнадцать сантиметров? Многие специалисты считали Сергея бесперспективным. Как-то на сборе нашей главной юниорской команды, куда был приглашен и Бубка, один уважаемый тренер, увидев, как Сергей лихо играет в футбол, прямо сказал ему: «Пока не поздно, меняй шест на мяч. В прыжках тебе ничего не светит».
Но Бубка не был бы Бубкой, если бы перестал мечтать о высоких полетах. Из печати он узнал, что известный тренер по прыжкам в высоту из маленького украинского города Бердичева Виктор Алексеевич Лонский, воспитавший плеяду великолепных высотников, разработал систему упражнений, которые помогли его ученикам стать выше. Сергея поразило, что Лонский брал со своих учеников расписки: «Я, такой-то и такой-то, обязуюсь подрасти на столько-то...» И ребята действительно прибавляли в росте.
Петров подобных расписок с Сергея не брал, но, как и Лонский, сумел внушить своему ученику, что тот может подрасти, если будет настойчиво осуществлять программу специальных тренировок. Убедить в этом юношу Петров смог легко — ведь он сам прошел школу у легендарного Гавриила Раевского, чей жизненный путь — лучшее подтверждение истины: если человек захочет, он сможет все.
О своем учителе Петров способен рассказывать бесконечно. Каждую тренировку он начинает и заканчивает с какой-либо истории, связанной с дорогим для него человеком. И неудивительно, что юный Сергей Бубка знал о Гаврииле Раевском куда больше многих своих сверстников. Он восхищался и восхищается несгибаемым мужеством человека, вернувшегося в сектор для прыжков после тяжелейшего ранения на фронте. Бубка захотел быть под стать своему спортивному деду. Он подолгу висел на перекладине, расслабив тело, делал массу упражнений на растягивание, выполнял множество разнообразных прыжков. И свершилось чудо — за одно лето он вырос на полголовы.
...И снова стихает стадион. Вновь в полной тишине начинает Сергей разбег. Со всего разгона вгоняет шест в ящик для упора, взлетает над планкой, установленной на шестиметровой высоте, и сбивает планку.
— В эти мгновения я окончательно понял, что рекорд сегодня состоится,— скажет потом Крупский,— это поняли и другие ребята. Билл Олсон, стоявший недалеко от меня, проронил: «Если он сейчас прыгнет, я ухожу играть в гольф».
Итак, у Сергея осталась последняя попытка. По новым правилам, утвержденным не так давно ИААФ (Международной федерацией легкой атлетики), шестовику, оставшемуся в одиночестве и штурмующему рекордную высоту, дается на попытку 6 минут.
6 минут надежды...
На обложке спортивного дневника Сергея Бубки выведено его рукой: «Пока есть попытка — ты не проиграл». Эти слова он повторял в труднейшем поединке с французом Виньероном, когда год назад в Риме на «Стадио Олимпико» в очном поединке с Сергеем тот отобрал у советского спортсмена мировой рекорд, покорив высоту 5,91. Стадион встретил тогда прыжок француза дружными аплодисментами, а в стороне от Виньерона, к которому устремились едва ли не все фото- и кинокорреспонденты, собравшиеся на стадионе, в одиночестве сидел теперь уже экс-рекордсмен мира и пытался в невообразимом шуме настроиться на новую высоту — 5,94.
«Пока есть попытка — ты не проиграл». Эти слова Бубка повторял и в Хельсинки, на первом чемпионате мира по легкой атлетике, на первом для себя международном турнире среди взрослых, куда девятнадцатилетнего юниора взяли едва ли не в последний момент. И его не смутили тогда ни именитые соперники, ни ветер и дождь, из-за которых состязания шестовиков дважды переносились.
Непогода не позволила провести квалификацию, и судьям пришлось допустить к основным соревнованиям всех 27 спортсменов, заявленных для участия в прыжках. А это предвещало многочасовую борьбу. В такой ситуации лучшие шансы на победу имели многоопытные мастера — олимпийский чемпион поляк Тадеуш Слюсарский, наш Константин Волков, серебряный призер Московской олимпиады, неоднократный рекордсмен мира француз Тьерри Виньерон. Но никому из них не удалось в полной мере приспособиться к открытому всем ветрам сектору.
— Да и Сережа не сразу приноровился к «нелетной» погоде,— рассказывал мне один из самых его близких друзей Геннадий Авдеенко, также неожиданно для многих ставший в столице Финляндии чемпионом мира по прыжкам в высоту.
— Как сейчас вижу,— продолжал Авдеенко,— Сережу, который готовится ко второму прыжку на высоте 5,60 и ждет, когда стихнет ветер, но время шло, а ветер все усиливался. Оставались считанные секунды, хочешь не хочешь — надо начинать разбег. И преодолеть сопротивление ветра Сереже не удалось, прыжок не получился. Остался еще один шанс. И он его использовал, а потом взял и 5,70. Это была победа.
Вот и сейчас в Париже он надеялся на третий прыжок. Сергей еще раз прокрутил в голове все свои действия во время разбега, отталкивания, перелета через планку. И в тот момент, когда стадион взревел, приветствуя бегунов, выходящих на финишную прямую, Бубка под аккомпанемент болельщиков начал разбег. С каждым мгновением гул трибун все нарастал и достиг апогея в тот момент, когда все поняли, что прыжок удался. Он еще был в полете, а стадион уже рукоплескал, уже бился в овациях.
Куда девалась его серьезность! Перед зрителями предстал не умудренный опытом, знающий себе цену атлет, а восторженный мальчишка, весь светившийся от радости. Сотни людей с трибун бросились к Сергею, пожимали ему руки, обнимали. Майка рекордсмена тут же была разодрана на части и пошла на сувениры...
— У меня тоже была мечта — первым преодолеть заветный рубеж... Но лавры достались достойнейшему, все по справедливости,— заявил тут же корреспондентам олимпийский чемпион Пьер Кинон, а его товарищ по сборной Франции Виньерон добавил: — Я считаю, что прыжок Бубки можно сравнить с мировым рекордом Боба Бимона.
Точку зрения Виньерона разделяли многие. Но главный тренер нашей легкоатлетической сборной Игорь Тер-Ованесян, в свое время не раз соперничавший с Бимоном в секторе для прыжков в длину, высказал несколько иное мнение.
— Да, 6 метров — выдающийся результат, но если рекорд Бимона — 8 метров 90 сантиметров был неожиданным и стал возможным благодаря стечению благоприятных обстоятельств, то достижение Бубки закономерно. Он шел к нему долгие годы. Рос в прямом и переносном смысле этого слова и в отличие от Бимона еще не сказал своего последнего слова. Я уверен, что Бубка скоро побьет свой рекорд.
И Тер-Ованесян оказался прав: через год на Играх доброй воли в Москве Сергей еще выше поднял планку мирового рекорда—на 6,01, поразив всех тем, что взял эту воистине космическую высоту с гигантским для шести метров запасом — едва ли не в полметра. На следующий день, еще находясь под впечатлением от чудо-прыжка Бубки, президент Международного олимпийского комитета Хуан Антонио Самаранч заявил на пресс-конференции: «Сергей Бубка — самый выдающийся атлет наших дней. Здесь, в Москве, он еще раз подтвердил свой высочайший класс. Его рекорд обгоняет время, это свидетельство того, что мы можем добиться в будущем. Мне представляется, что возможности Сергея велики, до своего «предела» ему еще далеко, и он сможет не раз радовать нас новыми рекордами».
Тонкий знаток спорта, Хуан Антонио Самаранч не ошибся: это был не последний рекорд Сергея. Еще не раз он радовал нас рекордными взлетами, вновь и вновь доказывал, что предела возможностям человека нет.
http://www.offsport.ru
